1933 г.) в случае войны, представленный штабом, слишком раздут, до безобразия раздут и очень обременителен для государства»[954].

Машинизация армии была провозглашена главной задачей первой пятилетки, число танков планировалось увеличить в 15 раз. Первоначально сосредоточились на легких колесно-гусеничных танкетках, малых и средних маневренных танках. Производство брони обеспечивали Ижорский, Мариупольский и Кулебакский заводы, Подольский крекинг-завод, началось создание броневой базы на Урале. Моторы изготавливали на Нижегородском заводе, сборка танков шла на Сталинградском тракторном и Харьковском паровозостроительном заводах.

В начале 1930-х годов началась революция в авиастроении — переход от дерева к металлу. Это требовало качественных прорывов в производстве моторов, комплектующих, приборов, вооружений, авиационного топлива. Первоочередной упор Сталин и Молотов решили сделать на тяжелые бомбовозы, бронированные армейские разведчики, войсковые разведывательные истребители, самолеты связи. Перед комиссией во главе с Куйбышевым была поставлена задача в течение двух-трех лет опередить зарубежных конкурентов. По ее предложению СТО увеличил план производства самолетов до 7490 в 1932 году и до 34 300 машин в 1935 году. Предписывалось построить 104 аэродрома для легкой авиации, 67 — для тяжелой, реконструировать 52 аэродрома[955].

С очень низкой точки создавалась система ПВО: к 1932 году в СССР было всего 762 зенитных орудия. Постановление СНК от 5 апреля 1932 года «О состоянии и развитии противовоздушной и противохимической обороны» предлагало строить ее «главным образом на мощном развитии воздушного флота, в частности истребительной авиации (перехватчиков), а также на усилении зенитных средств, развертывании сети службы ВНОС (войска воздушного наблюдения, оповещения и связи. — В. Н.) и применении прочих средств местной защиты». Намечалось строительство завода точной электромеханики (ЗАТЭМ) с расчетом на выпуск уже в 1933 году 400 приборов управления артиллерийским зенитным огнём (ПУАЗО) «Сперри» и 200 звукоулавливателей «З-Т-4», нового прожекторного завода в Москве, заводов по производству зеркальных отражателей в Павшине и Константиновке, запустить производство аэростатов заграждения. В мае 1932 года в молотовскую Комиссию обороны обратился Тухачевский с докладом об организации Реактивного научно-исследовательского института. Соответствующее решение СТО примет в октябре следующего года, отметив перспективность применения реактивных двигателей «в артиллерии, авиации и химии». Первым директором Реактивного института стал Иван Клейменов, а его заместителем — Сергей Королев.

Программу судостроения Комиссия обороны утвердила 11 августа 1931 года. Упор делался на «сочетании и одновременном развитии надводного и подводного флотов, береговой обороны, морской авиации, минно-позиционных средств» с большим акцентом на подводный компонент[956]. Разворачивались дополнительные производственные мощности в Мариуполе, Архангельске и Хабаровске, расширялись порты, строилась база подводных лодок во Владивостоке, куда были направлены все выпускавшиеся подлодки. Параллельно была запущена программа создания морской авиации.

Артиллерия отказывалась от трехдюймовок. В мае — июне 1931 года Комиссия обороны приняла решение о внедрении сразу десяти новых артиллерийских систем. К 1934 году надо было перевооружить 25 корпусных артиллерийских полков и 30 полков артиллерии резерва Главного командования (АРГК). С 1932 года на вооружение поступили 45-мм противотанковая пушка и 203-мм гаубица. Усилиями КО была создана собственная авторемонтная база РККА, нередко исправлявшая заводской брак. Химическая промышленность активно увеличивала производство таких отравляющих веществ, как иприт, фосген, адамсит, разрабатывались и новые ОВ — люизит, синильная кислота[957].

Беда была со связью. В постановлении Комиссии обороны от 20 июля 1931 года отмечалось преобладание «имущества старых заготовок (периода империалистической войны)», а обеспеченность РККА радиостанциями по нормам военного времени оценивалась в 3,7 процента. В октябре 1931 года КО приняла решение о поставке в РККА шести тысяч радиостанций и телемеханических устройств — радиомачт, радиомаяков, пеленгаторных станций, телефонов, световых устройств. Флагманом выступал ленинградский завод «Светлана», намечался запуск заводов точной электромеханики, «Радиоприбор», «Мосрадио», «Радиолампа»[958].

Госплан фиксировал невыполнение годовых заданий оборонной промышленности — если в 1929 году отраслевой план был выполнен на 100,2 процента, то в 1932-м — лишь на 80,7 процента[959]. Тем не менее за пять лет количество самолетов выросло с 1000 до 5 тысяч, танков — с 73 до 10 тысяч, военных грузовиков — с 1000 до 12–14 тысяч, артиллерийских орудий — с 7 до 17 тысяч, тяжелых пулеметов — с 26 до 51 тысячи. СССР уже не уступал ни одной стране мира по количественным параметрам боевой техники, но производственный потенциал ведущих западных стран, то есть их способность нарастить ее выпуск в военное время, сильно превышал советский.

Итоги выполнения плановых заданий первой пятилетки — вопрос темный. Еще в 1932 году было официально заявлено о завершении пятилетки за четыре года и три месяца. Затем Молотов не менее официально говорил о выполнении планов по промышленности лишь на 93,7 процента и объяснял причину отставания: «Международная обстановка и необходимость значительного усиления обороноспособности страны с переключением ряда предприятий на производство современных средств обороны заставили СССР пожертвовать некоторыми интересами в развитии общей промышленности»[960]. В трудах западных историков называется цифра в 60 процентов[961]. Но мало кто спорит с тем, что Советский Союз демонстрировал самые высокие в мире темпы экономического роста, что были построены 1500 крупных промышленных объектов, появились новые отрасли экономики. В 1933 году Сталин говорил: «У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь…»[962] Далее перечислялись химическая, авиационная промышленность, производство сельскохозяйственных машин.

Молотов, подводя итоги пятилетки, отнес к ее успехам подъем тяжелой промышленности, что позволило получить «собственную базу для завершения технической реконструкции всего народного хозяйства», ускоренную перестройку «сельского хозяйства на базе коллективизма и высокой машинной техники», ликвидацию безработицы и «создание новой металлургической базы на востоке, в Уральско-Кузнецком районе». Производство тракторов выросло в 38 раз, автомобилей — в 30 раз. Горьковский автозавод выпустил первые легковые автомобили, которые Молотова, впрочем, не сильно впечатлили:

— Оказалось, что в некотором отношении эти автомобили еще совсем плохи. Это прежде всего относится к кузову и его внутренней обшивке, к устройству дверей и ручек и т. п. Но нам ведь нужен не просто хороший мотор для автомобиля, не просто прочное шасси и руль — нам нужен, проще сказать, хороший легковой советский автомобиль и притом такой, чтобы в нем можно было ездить не хуже, чем в буржуазном автомобиле[963].

В пищевой промышленности, отчитывался Молотов, в первую пятилетку создан ряд новых отраслей:

— Мясная индустрия с такими мощными и первоклассно технически вооруженными предприятиями, как Московский и Ленинградский мясокомбинаты;